Ограничения культуры оказывают огромное влияние на человеческую психику и её развитие, на становление субъекта и формирование его собственного «Я». В одном из основных своих трудов «Неудобства культуры» (1930) великий психоаналитик Зигмунд Фрейд раскрывает историческое противоречие человека с существующими ограничениями культуры и показывает, что основы его заложены во внутреннем мире самого субъекта.Урегулирование этого конфликта путем амортизации влияния «неудобств культуры» на человеческую психику Фрейд рассматривает как одну из главнейших проблем современной цивилизации.

Примечательно то, что текст этой работы актуален и в наше время, ведь разговор в нем идет о становлении субъекта под влиянием культуры, через отношения с Другим, через язык и систему общепринятых ценностей. В своих рассуждениях Фрейд великолепно демонстрирует, что именно культура оформляет психическую реальность субъекта. 

В предлагаемой вам статье мне хотелось бы представить свой авторский анализ этой великолепной работы Фрейда, в которой великому аналитику удалось показать ограничения культуры во всех сферах влияния на психику человеческого индивида.

Человеческое Я и накопление психического опыта

Фрейд начинает с напоминания о том, что Я от рождения не существует, оно формируется по мере развития, «чувство Я подвержено искажениям», и его границы отнюдь не являются постоянными. В процессе развития Я, его границы постоянно подвергаются «корректировке».  Младенец сначала не отделяет границами своего примитивного Я от внешнего мира, потом научается противопоставлять себя внешним объектам (материнская грудь), требующих «определенных действий» (плача, криков) для появления рядом. 

Осознание существования «неудовольствия»

Следующим шагом является отделение Я от источников боли и неудовольствия, которые ребенок стремится отделить от себя и «отбросить во вне», то есть всё плохое и неприятное начинает ассоциироваться с внешним миром. Возникает некое «Я удовольствия», однако и его границы вскоре подвергаются изменениям: ребенок начинает осознавать, что существуют «неудовольствия» и внутреннего происхождения. Как итог полученного в результате развития опыта, субъект постепенно начинает различать внутреннее и внешнее, делая «первый шаг» к жизни в соответствии с «принципом реальности». 

Формирование «иллюзорных» представлений о себе

Став взрослым, человек полагает, что обладает «чувством самого себя, собственного Я», но и эти представления по-своему «иллюзорны», так как большая часть этого Я (Оно) является бессознательной и «простирается без четких границ вовнутрь». Только внешние границы Я, служащего «фасадом» для Оно, имеют «ясные <…> границы», не подверженные «искажениям», да и то только в отсутствии психотических патологий (паранойя, шизофрения). Кроме того, даже в норме граница между Я и внешними объектами может размываться, как, например, происходит в «пике влюбленности», когда двое ощущают себя как «одно целое».

Сохранение в памяти душевных переживаний

Фрейд также касается и «более общей проблемы» психического опыта, а именно, вопроса того, как сохраняются в памяти наши душевные переживания, возникающие на протяжении всей жизни. Великий ученый утверждает, что в психической жизни «ничто, однажды сформировавшись», уже не может исчезнуть в никуда. В психической памяти сохраняется абсолютно всё и вновь «может обнаружить себя» при определенных обстоятельствах (регрессиях).

Если в археологических раскопках Рима можно обнаружить артефакты лишь более поздних исторических периодов, а в эмбриональном развитии «животного или человека» ранние фазы служат исключительно материалом для более поздних, то в психике «все предварительные ступени» душевного опыта сохраняются «наряду с конечными формами» представлений о себе и окружающей реальности.

Пути к счастью и проблема «экономики либидо»

Фрейд продолжает дискуссию, переключаясь на разговор о счастье, как важном аспекте жизни, которая «слишком тяжела» для субъекта. Ученый подчеркивает, что абсолютно все люди «стремятся к счастью», но эта задача, в связи с огромным количеством страданий и разочарований, возможна лишь с помощью «паллиативов».

Получается, что в этом стремлении для психики все средства хороши: главное для неё в ощущении счастья – это «пережить сильное чувство удовольствия». 

Три средства для достижения счастья

Фрейд отмечает, что для достижения ощущения счастья есть только три подручных средства: 

• химическая интоксикация (наркотики), 
• отвлечение от проблем (нереализованных влечений)
• и «замещающие удовлетворения».

В случае наркотиков, психика человека становится неспособной к «восприятию неприятных импульсов», причем, и со стороны собственного тела, и внешнего мира, и от «взаимоотношений с другими людьми», что позволяет избавиться от аффектов и преуспеть в «сбережении <…> либидо», но лишь на короткое время.

При использовании второго средства – отвлечении от проблем – происходит как бы обуздание собственных влечений, которое так же находит для душевной жизни субъекта определенное «психоэкономическое объяснение». Дело в том, что постоянный отказ от «удовлетворения <собственных> потребностей» не может не стать причиной страданий человека, так что этот способ защиты с «умерщвлением влечений» позволяет субъекту достичь хотя бы «счастья покоя», пусть и с купированными «возможностями наслаждения».

Третий вариант с использованием «замещающих удовлетворений» позволяет психике субъекта прибегнуть к «сдвигу либидо», который дает ей возможность функционировать намного гибче и обходить направленные против влечений «ограничения со стороны внешнего мира». Достигнуть этого можно путем «сублимации влечений», через получение удовольствия от интеллектуальной или душевной деятельности. Однако, сублимация ограничивает свое применение «способностями и дарованиями» человека, то есть доступна лишь для немногих.

Использование «иллюзий» и «суррогатов» счастья

Удовлетворения можно достигнуть и путем «иллюзий», используя свою «сферу воображаемой жизни», а этот вариант доступен «и для нетворческого человека». Именно такие иллюзии и предоставляет человечеству искусство, погружая нас в «состояние легкого наркоза» и позволяя хоть на мгновенье отвлечься от тяжестей жизни.

Для достижения счастья можно избрать и патологический путь «замещающих удовлетворений», либо построив вместо фрустрирующей объективной реальности «иной мир», наполненный собственными желаниями безумца, либо же воспользоваться «бегством в невроз», предлагающий хотя бы «суррогат удовлетворения».

Счастье путём «сдвига либидо» к объектам

Однако, Фрейд считает, что лучше всего «извлекать счастье из эмоционального отношения» к внешним объектам, осуществляя «сдвиг либидо» именно к ним, «цепляясь» за них, получая удовольствие от «способности любить и быть любимым».

Таким образом, для достижения счастья в жизни, субъекту приходится постоянно либо избегать неудовольствия, либо стараться удовлетворить свои влечения, а это сложная задача. Счастье сиюминутно, и возникает лишь как «эпизодическое явление». Нет универсального способа на один манер всех сделать счастливыми. В аналитическом смысле это невозможно. Судьбы влечений у разных субъектов неповторимы, особенно судьбы частичных влечений. Это очень важный этический момент. Получается, что проблема счастья — это «проблема индивидуальной экономики либидо»!

Ограничения культуры как препятствие к счастью

Почему же человеку так трудно стать счастливым? Фрейд напоминает, что страдания угрожают человеку с трех сторон: со стороны собственного тела, внешнего мира (природы) и «со стороны взаимоотношений». Великий психоаналитик ставит во главу угла, среди всех причин людских несчастий, именно «социальные источники страданий». Фрейд считает, что вину за всё это несёт «так называемая культура», и люди были бы «гораздо счастливее» без её существования.

Давайте разберемся, почему ценность культуры «в качестве источника счастья» для человека была «поставлена <Фрейдом> под сомнение». Культура, как «совокупность достижений и институтов» человечества должна служить двум основным целям, а именно, защите от «могущественных сил природы» и построению системы межличностных отношений в обществе.

С первой целью человек справился великолепно, осуществив, благодаря техническому прогрессу, почти все свои «сказочные желания». В этом направлении человек «стал чуть ли не богом». Однако, его лучше назвать лишь «разновидностью бога на протезах». Да, человек достиг великих высот, получил груду «вспомогательных органов» в виде научных и культурных достижений, но они определенно «с ним не срослись». Человек, при всем своем богоподобном величии, не чувствует себя счастливым.

Ограничения культуры как источник неврозов

Выходит так, что власть над природой не является «единственным условием человеческого счастья». Здесь проявляется главное неудобство культуры: она дала человеку «протез», но ограничила его свободу. Возникшие в обществе «идеалы культуры» внесли существенные ограничения, не выдерживая которых, многие люди «становятся невротиками».

Члены общества существенно ограничиваются в способах удовлетворения своих влечений. Культура предъявляет определенные требования к человеку, такие как «чистоплотность и порядок», отсутствие которых нам кажутся «несовместимыми с культурой». Но какая в них польза? Во всех своих действиях человек всегда стремится «к пользе и к получению удовольствия».

Однако, Фрейд подчеркивает, что развитие культуры является «своеобразным процессом», который на своем историческом пути проявляет много общего с развитием индивидуальных человеческих влечений. Например, порядок, определяющий «когда, где и как следует действовать» можно рассматривать и как «разновидность принудительного повторения», характерного для анальной фазы психосексуального развития и доставляющего удовольствие.

Таким образом, источники возникновения культурных ограничений следует искать в «детской анальной эротике». Здесь и правда просматривается определенная аналогия. Первоначальный интерес детей «к функции экскреции, её органам и продуктам» с возрастом преобразуется в «группу качеств», таких как бережливость, стремление к чистоте и порядку. Психоаналитическое учение показывает, что эти качества в процессе развития могут значительно усиливаться и приводить к возникновению так называемого «анального характера», ставящего ценность чистоты и порядка на одно из первых мест в жизни.

Похожим образом и культура накладывает свои ограничения: постепенно чистота и порядок становятся требованиями ко всему обществу, хотя их «способность доставлять удовольствие» является актуальной далеко не для каждого его члена.

Ограничения культуры как душегуб генитальной любви

Мы помним, что Фрейд призывает, на пути к счастью, стремиться получать удовольствие от «способности любить и быть любимым». Далее в своей работе он описывает, как в историческом контексте складываются отношения у любви и культуры.

В своих рассуждениях Фрейд говорит, что любовь является основой культуры.  Изначально мужчина рассматривал женщину исключительно как «сексуальный объект». Генитальная любовь находилась в глубокой зависимости от «избранного объекта», но являла собой «образец счастья», предоставляющего человеку «сильнейшие переживания удовлетворенности». 

Однако, постепенно зависимость от объекта любви снижается, а её ценность переносится с возможности быть любимым на собственную любовь, которая получает возможность быть направлена хоть «в равной мере на всех людей». Генитальная любовь уходит на второй план, а половое влечение превращается в «оттесненное от цели побуждение». Возникает любовь, не отказывающаяся от сексуального удовлетворения, но способная существовать и в оттесненном от цели «модифицированном виде», которую мы называем нежностью.

Именно оттесненная от цели любовь (нежность) ложится в основу семьи, добрых родительских чувств, дружеской привязанности и приводит к образованию «содружеств», важных для становления культуры. Интеграция людей в «большие объединения» — одна из главных целей культуры. Но она не может не приводить к конфликтам, возникающими между тесно сплоченными семьями и «более обширным сообществом». 

Ограничения культуры как цензор сексуальности

Кроме того, культура проявляет тенденцию «к ограничению сексуальной жизни», касающихся обоих полов, начиная с запретов в «проявлении детской сексуальности». Этим самым, она отнимает у сексуальности большое количество энергии, действуя исключительно в собственных интересах, движимая «психоэкономической необходимостью».

В результате, люди вынуждены устремлять свои бессознательные сексуальные порывы лишь в «оставленные открытыми каналы» (сублимация, иллюзии, неврозы и т.д.). Таким образом, отношения у любви и культуры сложились между собой очень сложные: и любовь противодействует запросам культуры, и сама культура душит любовь существенными ограничениями.

Ограничения культуры и внутренняя агрессия

Далее Фрейд обращается к «охотно отрицаемой» культурным обществом «части реальности», которая отражает факт, что человек является «отнюдь не мягким жаждущим любви существом», а имеет присущую ему склонность к агрессии. «Психологические предпосылки» внутренней агрессии человека ученый видит в первичных влечениях, возникающих на пути психосексуального развития ребенка, и утверждает, что агрессия «появляется уже в детской» во время анальной фазы. Далее она остается с нами в жизни уже навсегда, образуя как бы «задний план» всех существующих любовных (и не только) отношений.

Ограничения культуры как фактор обуздания агрессии

Фрейд полагает, что именно внутренняя агрессия является мотивирующим фактором для многих «побудительных склонностей» любого человека. Это напрямую отражается на социальной культуре человека, и, в первую очередь, под удар из общественных «содружеств» попадает семья. Именно «ближний» человек становится «источником соблазна» для удовлетворения агрессивности, лишь «выжидающей подходящего повода».

Таким образом, агрессия, являясь причиной нарушения отношений с ближними, становится тем фактором, который и «вынуждает культуру к её издержкам». Ведь она не может допустить распада культурного общества из-за «исконной враждебности людей». Культура пытается подавить проявления агрессии с помощью особых «психических способов реагирования». Для этого ей приходится использовать различные «приемы», усиливающие идентификацию людей друг с другом и проявление в обществе «оттесненных от цели любовных отношений».

Ограничения культуры как источник нетерпимости к чуждому

Культурное общество предоставляет таким агрессивным влечениям «выход в проявлении враждебности», которую направляет на людей «находящихся за его пределами». Культура руководствуется идеей, что общество легко можно объединить «взаимной любовью», когда существуют «другие люди», открытые для свободного проявления агрессии. Фрейд называет это «нарциссизмом малых различий». Он сплачивает людей, усиливает их идентификацию в обществе и предлагает достаточно «безобидное средство» для удовлетворения агрессии.

Однако, это явление несет в себе и целый ряд недостатков, прекрасно отраженных в истории человечества: «нетерпимость христианства» к другим религиям, антисемитизм, политические преследования и т.д. Но самой большой опасностью может стать «психологическая нищета масс», когда общество объединено лишь на основе идентификации граждан друг с другом, а лидер оказывается не способным к своей основной роли — её «воспитанию».

Ограничения культуры и чувство вины

Существуют ли какие-нибудь средства сдерживания агрессии, противостоящей культуре? Фрейд утверждает, что да, и эта внутренняя сила для «обезвреживания склонности» субъекта к агрессии появляется ещё в процессе психосексуального развития. Возникает же она у ребенка путем обращения выбрасываемой вовне агрессии против своего собственного Я.

Появление «совести» как результат ограничений культуры 

В результате этого агрессия субъекта «овладевает частью Я» и превращается в Сверх-Я, вступающее в конфронтацию с Я в виде «совести». По сути, Сверх-Я начинает проявлять по отношению к Я такую же «непреклонную готовность к агрессии», которую Я с удовольствием продемонстрировало бы по отношению к «посторонним индивидам».

Психическое напряжение между строгим Сверх-Я и «подчиненным ему Я» является ни чем иным, как тем, что принято называть сознанием вины. Получается, что культура устанавливает, как бы «оккупационную власть» в психике субъекта, ставя её под постоянное внутреннее наблюдение со стороны Сверх-Я, контролирующее «склонность индивида к агрессии».

«Страх утраты любви» как причина появления чувства вины

Фрейд задается вопросом о причинах возникновения у человека чувства вины. Он уверен, что должно быть некое «постороннее влияние», способное проявлять «превосходство в форме наказания» и определяющее то, что называть добром и злом в этой жизни. Великий психоаналитик считает, что такой властью обладает только «страх перед утратой любви». Следовательно, злом можно назвать всё то, совершение чего способно привести к «утрате любви». 

Получается, что теперь у субъекта может возникнуть опасность раскрытия зла со стороны властной инстанции Сверх-Я, даже если человек только его задумывает. Это перемещение внешней власти внутрь с образованием Сверх-Я Фрейд называет «крупной переменой» в развитии психики, так как приводит к появлению совести и чувства вины, а также, к уничтожению разницы между совершенным и желаемым злом, ведь от сурового Сверх-Я нельзя скрыть даже мысли.

Проблема невозможности сокрытия «запретных желаний»

Кроме того, как нельзя утаить и своих «запретных желаний». Выходит, чтобы избавиться от чувства вины и возможного наказания, теперь недостаточно отказаться от удовлетворения своих влечений, – ведь желания же остаются и никуда не исчезают. Человек в культурном обществе начинает жить как под страхом перед существующей властью, так и под страхом собственного Сверх-Я.

В чувстве вины перед совестью, воплощением которой является Сверх-Я, Фрейд видит огромный «психоэкономический вред» и называет его «внутренним несчастьем», ибо по-другому внутреннюю агрессию против собственного Я назвать нельзя.

Тем не менее, культура, на пути своего становления, выбирает именно путь «усиления чувства вины», что позволяет её достичь своей главной цели – сплотить людей в единое общество, избавленное от массовой агрессии, направленной вовне.

Культурный процесс, любовь и агрессия

Фрейд не упускает возможности поговорить и о влиянии на культурный процесс вражды между Эросом и влечением к смерти, борьбу между которыми на жизненном пути ученый описал еще десяти годами ранее, в своей работе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). Влечения Эроса направлены на «сохранение живой субстанции» и лежат в основе любви и «нежности», в то время как влечение к смерти работает над «разложением» организма, ведет к его деструкции.

Однако, часть влечения к смерти проявляется в виде «агрессивных и разрушительных» желаний, которые направлены «против внешнего мира». Фрейд полагает, что этой направленностью во вне влечение к смерти начинает как бы «обслуживать» Эрос, так как вместо самоуничтожения организм подвергает «неэротической» агрессии «что-то другое» – внешние объекты.

Кроме того, эти два вида влечений, скорее всего, никогда не выступают «изолированно друг от друга», а «сплавляются» в различных пропорциях, «неуловимых» для нашей психики. Как садизм сочетает в себе направленное во вне разрушение со «стремлением к любви», так и мазохизм соединяет направленное вовнутрь разрушительное влечение с проявлением сексуальности.

В случае «неэротической» внешней агрессии влечения к смерти удовлетворение достигается получением высочайшего «нарциссического наслаждения» вследствие того, что Я удается почувствовать себя «всемогущим» в обеспечении собственных потребностей и «власти над природой» (объектами).

Именно в этой склонности человека к внешней агрессии культура и обнаруживает «самое мощное препятствие» для своего развития. Для обеспечения собственной безопасности культура на своем историческом пути также становится «процессом, обслуживающим Эрос» и начинает объединять людей «оттесненными от цели любовными отношениями» в различные «содружества» (семью, нацию и т.д.).

Однако, этому стремлению культуры постоянно противостоит агрессивное влечение людей друг к другу. В этой вечной битве между Эросом и влечением к смерти Фрейд и видит «смысл развития культуры», а сам культурный процесс рассматривает, как «борьбу человеческого рода за выживание».

Культура и бессознательное чувство вины

В заключении, Фрейд поднимает вопрос об «отношении чувства вины» за агрессивные влечения «к нашему сознанию». В некоторых случаях мы воспринимаем вину и осознаем её очень ясно, она как бы «назойливо навязывается сознанию», как это происходит, например, при неврозе навязчивых состояний.

Фрейд продолжает сравнение с неврозами и обращает внимание, что в большинстве форм невротических состояний чувство вины «остается полностью бессознательным». Можем ли мы предположить существование бессознательного чувства вины в норме? Фрейд убежден, что чувство вины есть ни что иное, как «страх перед Сверх-Я», который может или «целиком захватывать сознание», или же «искусно скрываться» в бессознательном. На основании этого великий психоаналитик приходит к допущению, что и сознание вины, обусловленное культурными ограничениями, не воспринимается нами как таковое и остается, в большинстве своем, бессознательным.

И культурный процесс, и развитие «отдельного индивида» являются «процессами жизни», что их и объединяет, и позволяет сравнивать. Есть лишь одна черта, которая отличает эти два процесса. Развитие индивида, в отличие от культуры, происходит по главной жизненной программе, нацеленной на счастье и работающей в соответствии с принципом удовольствия. Включение же индивида в человеческое общество и «приспособление к нему» являются ничем другим, как «неизбежным условием» на пути к счастью.

Ограничения культуры в роли социального Сверх-Я

Фрейд полагает, что, по аналогии со становлением психики субъекта, в историческом контексте «сообщество формирует Сверх-Я», под влиянием которого культура и получает возможность осуществлять свое развитие. Сверх-Я культуры, как и Сверх-Я человека, формирует определенные общественные идеальные требования, за несоответствие которым, в качестве наказания, возникают «угрызения совести». Интересно то, что сами эти требования часто остаются неосознанными, воспринимается лишь агрессивность со стороны Сверх-Я.

Те требования Сверх-Я, которые «относятся ко взаимоотношению людей», формируют то, что принято называть в обществе этикой. Фрейд подчеркивает величайшую ценность этики в терапии культурных сообществ. Дело в том, что этика обращается к самому «больному месту» культуры и пытается, «с помощью заповедей Сверх-Я», осуществить «терапевтическую попытку» устранения «конституционной склонности» представителей сообщества к агрессии по отношению друг к другу.

На основании этого «далеко идущего сходства» развития индивида и культурного процесса Фрейд считает допустимым, что существующую культуру вполне можно называть «невротической». Однако, точный «диагноз» культурного общества, показывающий глубину «социального невроза» поставить сложно, в связи с существованием «особой трудности» – проблемы того, что считать «нормой», ведь «у однородно пораженной массы» такой эталон априори отсутствует.